Трансмутация [СИ] - Алла Белолипецкая

кисти его правой руки, которой молодой полицейский пытался защитить лицо. Другой — принялся с остервенением грызть его левую голень, из которой и без того уже были вырваны клочья мяса.

Гастон прыгнул, корпусом отбросил от Алекса обеих тварей. Но те немедленно кинулись обратно — как и полтора десятка остальных. Макс ударил одного из псов рукоятью полицейского пистолета по загривку, но тот словно бы и не ощутил этого. Запах крови ударил псам-людоедам в голову. И Макс припомнил, что он читал об этом: если собака хоть раз попробовала человечины, остается только усыпить её. Поскольку — от подобного рациона она не отвыкнет уже никогда.

Он встал наконец-то в полный рост, шагнул к Гастону и вместе с ним приготовился отразить новую атаку осатаневших бестий, наступавших на них с трех сторон. Макс был уверен: ни он сам, ни его пес, ни полицейский Алекс не переживут этой ночи. И надеялся только, что смерть их окажется милосердно быстрой. Сам он, быть может, и не заслуживал такого послабления, но вот его пес и молодой друг Ирмы — они-то уж точно имели право уйти без мучений.

Макса кольнула мысль о Настасье. Он обещал доставить её к Новому Китежу, а в итоге — не смог даже перевести через границу. И, уж конечно, теперь девушка не сможет отыскать Китеж-град никогда. Никакие инструкции деда (которые Настасья даже и не прочла), не помогли бы ей туда попасть. Новый Китеж взаправду оставался невидимым для всех, кто не был посвящен в его тайну. А вот Макс — был посвящен, и он мог и должен был проводить Настасью туда. А теперь — в самом лучшем случае, Ирма заберет её с собой обратно в Ригу. Да еще и захочет ли Ирма ей помогать — с учетом того, чем эта помощь обернулась для её друга Алекса?

Все эти мысли пронеслись в голове у Макса за долю секунды — как если бы они сжались в тугую пружину, которую придавили сверху каменным надгробьем. Чуть ли не впервые за тридцать четыре года своей жизни Макс ощутил подлинный страх смерти. И не какой-нибудь экзистенциальный ужас, а примитивное, животное нежелание умирать.

Одна из собак кинулась на него, и он ударил её в оскаленные зубы пистолетной рукоятью. Шавка с воем отлетела в сторону, но тут же две другие ринулись к Максу — справа и слева одновременно. Одну он отбросил пинком в сторону, другую цапнул за бок Гастон — но та успела огрызнуться, и только чудом не вцепилась ему в уже порванное ухо. Алекс, лежавший на земле, глухо застонал и принялся бубнить себе под нос что-то невнятное. Кажется, он твердил, что кто-то его жрет. И это в любой момент могло стать полной правдой.

Сразу три собаки кинулись к ним: с ощеренными пастями и налитыми кровью глазами. Все три были крупные — не как Гастон, но размером не меньше доберманов. Перепачканные кровью, поджарые — они напружинивались, кружились вокруг них, готовились прыгнуть. Макс и его пес крутили головами — не спускали с них глаз, хотя это уже почти не имели смысла. Максу подумалось даже: сопротивляясь, они только продлят свои мучения. Однако он не готов был капитулировать, отдать себя просто так на съедение этим тварям.

— Ну, — крикнул он, вскидывая руку с разряженным пистолетом, — подходите, мать вашу!..

И в этот момент началось мигание света — частое, как точки и тире в стародавней азбуке Морзе.

9

Макс решил, что давеча он всё-таки рухнул наземь: Гастон не успел подставить ему спину, так что он, доктор Берестов, получил черепно-мозговую травму и теперь галлюцинирует. То, что он видел, просто не могло быть реальностью.

Обложившие их собаки только что щерили клыки и бесновались, готовясь разорвать двоих людей и защищавшего их ньюфа. И вдруг — все они разом притихли, стали поджимать хвосты и пятиться назад. Свет мигнул еще пару раз, и псы-людоеды все, как один, развернулись и кинулись наутек — в противоположную от дороги часть лесополосы. Они не оглядывались, не пытались оценить обстановку и, тем более, совершить какой-нибудь обманный маневр. Сделать круг и вернуться, к примеру.

Ошеломленный, Макс поглядел на Гастона. И обнаружил, что его отважный пес весь подобрался, низко опустил голову и начал тихонько поскуливать. Казалось, он прилагает героические усилия, чтобы тоже не обратиться в бегство.

Но в этот момент мигание света прекратилось, и откуда-то из-за деревьев к ним шагнула Настасьи. На лбу у неё красовалась заметная шишка, а в руках девушка держала небольшой приборчик в ярко-желтом пластиковом корпусе. Он походил на карманный фонарик, но явно им не был.

— Это ультразвуковой отпугиватель для собак, — сказала Настасья. — Он лежал в бардачке, как и сказал Алекс. Но у него там такое! — Невзирая ни на что, она издала смешок. — Как любит… любил говорить мой дедушка: солдат со шпагой пропадет. Я никак не могла эту штуковину найти. И головой здорово треснулась, пока её искала. Вот и задержалась. Надеюсь, вы все целы?

Она стала озираться по сторонам и машинально еще раз нажала на кнопку фонарика, вмонтированного в ультразвуковое устройство. Гастон вскинулся и панически взлаял — даже позабыв теперь, что хозяин велел ему молчать. И девушка поспешно кнопку отпустила. Но одновременно с этим издала вздох ужаса. За ту секунду, что дорога и маленькая полянка были освещены, она сумела разглядеть чересчур много.

10

Макс оставил Настасью и Гастона возле молодого полицейского, который снова впал в беспамятство и начинал бредить. А сам побежал обратно к полицейской машине — к своей сумке с вещами, в которую он уложил, среди прочего, универсальную аптечку. Но сперва он подобрал с земли помповое ружье и с отвращением отодрал от рукава куртки половину собаки.

Уже на бегу он обернулся и крикнул Настасье:

— Только не смотри по сторонам!

Но та и сама не собиралась обозревать окрестности: держала голову так, чтобы даже случайно не поглядеть туда, где у обочины грунтовой дороги лежали изувеченные мертвецы. Гастон положил голову ей на колено, и она зажимала носовым платком его кровоточащее ухо. На другом колене у неё лежало устройство, напоминающее фонарик, и Гастон косился на него с легким подозрением. Алекс лежал возле них на земле, бормоча что-то бессвязное, и голова его моталась из стороны в сторону. Но Макс запретил девушке трогать его. Любое перемещение, произведенное без оценки степени тяжести его ранений, могло только навредить молодому полицейскому.

«Ирма будет в шоке, — подумал Макс. — Уж точно пожалеет,